Всё, что нас не убивает - впоследствии очень сильно об этом жалеет©
Название: Разными дорогами
Автор: Kawaakari Tsukiko
Фендом: D. Gray-man
Жанр: Слэш (яой), Повседневность, AU, Songfic, Эксперимент, Стихи, ER (Established Relationship)
Рейтинг: R
Персонажи: Канда Юу, Аллен Уолкер, Лави, Тики Микк, Линали Ли, Комуи Ли, Роад Камелот, ну и еще те, кто попадет под руку
Статус: в процессе написания
Размер: миди
Размещение: строго запрещено
Дисклеймер: все позаимствовано
Предупреждение: OOC, Нецензурная лексика
От автора: Автором недо-стихотворения присутствующего в описании фика, являюсь, как ни странно, я, но не без помощи Anice Rhine. Так же, Anice Rhine и Sai Tay, авторы всех присутствующих в фике, имеющих рифму, текстов.
ER (Established Relationship) - только касаемо пейринга Тики/Лави
Саммари: Разными дорогами нас вела судьба,
Виновата, что столкнулись, ее ворожба.
Хочется мне верить: здесь ошибок нет,
Это не издевка глянцевых газет.
Только вот во взгляде синих темных глаз
Я читаю твой для судьбы отказ.
Разными дорогами снова мы идем,
Думаю, когда-нибудь, мы пойдем вдвоем.
Навигация по главам:
Ifootlocker-bad-thoughts.diary.ru/p175408323.htm
IIfootlocker-bad-thoughts.diary.ru/p176830542.htm
IIIfootlocker-bad-thoughts.diary.ru/p177583308.htm
IV
Значился рассвет. Первые лучи восходящего солнца игриво блуждали по зеленым газонам, обходили дома, перебираясь с одной крыши на другую, скользили по глади озер, задиристо и робко касались не спящих, а пробравшись в дворик с цветущими глициниями, и вовсе, обосновались там. Утренний, еще совсем легкий, ветерок, путался в листве, тихо шепча ею и разнося приятный аромат цветов по округе.
Глубоко, размеренно вдохнув, и так же размеренно, после небольшой задержки, выдохнув, парень открыл глаза. Взяв, лежащий по правую сторону от себя, меч, на вытянутой руке, горизонтально, он выставил его перед собой, после, в таком же положении опустил его на землю. Вытянув левую руку вперед, и коснувшись ее пальцами земли, по центру меча, что теперь лежал перед ним, он следом подставил туда же правую руку и склонился, касаясь локтями земли по обе стороны от своих колен. Во время поклона, туго затянутые в высокий хвост волосы, рассыпавшись прядями, соскользнули со спины, тоже, следом, касаясь земли. Никак на это не отреагировав, он вернул правую руку к себе на колено, возвращаясь в сидячее положение, и проделывая то же самое с левой рукой. Продолжая смотреть вперед, он взял в руки катану, и, не переводя на нее взгляда, заправил за оби*.
Поднимаясь из сейдза*, ощущая агрессию сидящего напротив, мнимого, противника, с выпадом правой ноги вперед, он наносит по горизонтали режущий удар, но противник уклонился, ранение не смертельно, и после отступает. На что он, делая с шагом выпад вперед, заносит меч, и совершает режущий удар по вертикали, добивая. Одновременно он касается коленом земли и делает чибури*, смахивая кровь с меча и вкладывая его в саю*, садится в татэ-хидза*. Но совершить посадку он не успевает, так как к нему приближается новый противник. И он, тут же, вынимает меч из саи, уводит левую ногу назад, совершая горизонтальный рез, после, подтянув левую ногу до правой стопы, наносит режущий удар сверху вниз. Чибури. Ното*, одновременно с посадкой на одно колено. Поворот головы налево, замечая приближение еще одного противника. Вынимая меч, он останавливает направленный на него клинок, и, удерживая его на вытянутой руке, уходит из-под меча, следом нанося разящий удар…
Его танец смертелен, движения точны, но при этом не лишены плавности. Он грациозен, но окажись на поле сражения, мог бы стать худшим врагом.
- Юу, - звонкий девичий голос нарушил утреннюю тишину и, бесцеремонно хлопнув дверью, покидая дом, в сад вышла сама нарушительница спокойствия. - Юу, сколько можно меня игнорировать?
Но ответом девушку так никто и не удостоил. Осмотревшись по сторонам, и никого не обнаружив, она обогнула дом, чудом миновав встречу с мечом, кончик которого остановился в нескольких миллиметрах от ее носа. Опешив от такого приветствия, она, подавившись собственными словами, что намерена была озвучить, округлившимися от удивления глазами, смотрела на парня. Он, не смотря на неожиданное появление девушки, так и не удостоил ее вниманием, развернулся, атакуя противника, что в реальном сражении, мог бы находиться за его спиной.
Совладав с собой, от злости сжимая руки в кулаки, она раздосадовано топнула: Юу, я твоя сестра, а получаю меньше внимания, нежели эта железяка!
Пара шагов на встречу, извлечение меча и рез по диагонали, снизу вверх, что пришелся бы по линии кэса*, следом поворот меча и повторный рез по той же траектории, но в обратном направлении. Меч вновь рассек воздух, едва не касаясь девушки. Чибури. Ното. Парень опустился в сейдза, по-прежнему игнорируя происходящее вокруг. Он извлек меч из-за оби и поставил его вертикально по правую сторону от себя, после придав ему горизонтальное положение. Поклон, как и в начале тренировки, взяв меч, он вновь вернул ему вертикальное положение, но, уже поставив его перед собой, произвел очищение, проводя левой рукой от середины саи, вниз, не касаясь земли. Переложив меч в левую руку, и приложив ее к оби, поднялся, после поклонившись.
Завершив ритуал по окончании тренировки, он повернулся к девушке: Я слушаю.
- Ты, - девушка еле сдерживала себя, чтобы не накинуться на брата с кулаками, - да сколько можно? – Она стиснула зубы, и сделала пару шагов, дабы оказаться ближе к парню. – Я чувствую себя пустым местом. Я ровно, что призрак!
- Ты закончила? – Смерив ее равнодушным взглядом, Канда развязал оби.
- Нет! – Она сделала еще один шаг, теперь их разделало каких-то сантиметров десять расстояния, и пристально посмотрела ему в глаза. Тут же разворачиваясь и направляясь в дом. – Какой же дурой я была. Да нет, осталась. И зачем я навязалась тебе, жила бы в свое удовольствие с Тидоллом, нашим названным папочкой, но нет, брат же дороже. Дура. – Настойчиво продолжая себя ругать, за когда-то принятое решение, не оборачиваясь, она вошла в дом и закрыла за собой дверь, но, спустя несколько секунд, выглянула, намереваясь что-то сказать. Тут же, передумав, вновь скрылась в доме, вскоре опять высунувшись из-за двери. – Я преувеличиваю, да? - Парень, наблюдавший за всем этим со стороны, молча кивнул. – И правда. – Согласилась она. – Я, вообще, хотела спросить, ты меня в центр отвезешь?
- Нет. – Так же равнодушно, не проявляя излишних эмоции, отозвался Юу.
- Ага. – Девушка кивнула. – Так и думала. – Она вновь посмотрела на брата, задержав взгляд на мече. – А я сегодня по делам в центр еду, поздно буду. – Получив в ответ слабый кивок, она скрылась в доме.
Открыв глаза, парень что-то раздраженно прошипев, поднялся на ноги. За окном, уже не первый час, разрывая ночную тишину, лил дождь. И уже, который час к ряду, он не мог уснуть. Сегодняшняя бессонная ночь давалась ему особенно тяжело, так как от навязчивых мыслей забивающих его голову не удавалось избавиться даже посредством медитации. Обычно, стоило ему, принять позу для медитации и прикрыть глаза, размеренно дыша, он тут же абстрагировался от окружающего его мира. Но не сегодня. Подойдя к окну, он открыл его настежь, впуская в дом запахи дождя, сырой древесины, земли и слабый аромат глициний. Вдохнув свежий воздух, и вместе с ним словно выдыхая напряжение, он вновь прикрыл глаза, но картины, не столь далекого прошлого, по-прежнему настойчиво врывались в его память. В этот день, три года назад, она так и не вернулась домой. Алма, что приходилась ему сестрой и как и он приемным ребенком Тидоллу, исчезла. Он выдвинул нижний ящик стола, что был, можно сказать, пуст, за исключением единственной газетной вырезки, что являлась уже долгое время его содержимым. Некролог, датированный тремя днями позже. Текст статьи не представлял для него никакой ценности и не вызывал интереса, так как детально описывал девушку, покинувшую этот дом. Вниманием овладевали лишь фотографии, что опровергали каждое написанное слово.
*
Аллен, сидя на полу, в очередной раз расправил перед собой, некогда сложенный вдвое, нотный лист, неровные края которого говорили о том, что он был вырван из тетради. Еще,казалось бы, совсем недавно, а уже минуло несколько часов, он, в предвкушении, теребил в руках вверенный ему текст со слегка выцветшими чернилами, и считал секунды до того, как Лави покинет его квартиру, чтобы остаться одному, и насладиться этим моментом первой встречи и дальнейшего знакомства. Когда дверь за другом закрылась, Аллен, стоя там же, где и в момент прощания с Букмэном, чтобы не терять драгоценные секунды развернул лист, взглянув на практически ровные строки текста с тут же внесенными поправками и имеющимися на полях сносками об особенностях исполнения, прислонив бумагу к стене, и проведя по ней пару раз, пытаясь разгладить, сделал глубокий вдох и, выдохнув, позволил себе прочесть доверенное ему творение. Прочитав все на один раз, он, сползя по стене на пол, вновь вернулся к первой строчке, читая все с начала, попутно накладывая на слова ноты.Так он просидел довольно долго, снова и снова перечитывая текст и накладывая его на ноты, что полноценной композицией звучали у него в голове. Прочтенные строки завораживали и не отпускали его, их хотелось не просто петь, с ними хотелось жить.
И вот, решив, что до записи в студии, что Тики назначил уже на завтра, он должен первый услышать ее в звуковом сопровождении, Аллен, поднялся с пола и подошел к роялю, что дядиными усилиями занял свое место в этой квартире. Подняв крышку, оголяя ряд черно-белых клавиш, легким касанием, он заставил зазвучать первые ноты, те, с которых эта песня оживет.
Он потерял счет времени, а когда опомнился, за окном близился рассвет. Не придав этому значения, он лег на пол, раскинув руки в стороны и уткнувшись взглядом в синий потолок, испещренный мелкими яркими лампочками, разглядывая выложенные из них созвездия, он тихонечко напевал себе приворожившие его стоки. Спустя некоторое время, он уснул.
*
Лави отворил дверь, впуская в квартиру раннего гостя. Тот, поспешив войти, без слов приветствия, впился в его губы поцелуем.
- Может, закроем дверь? – Оторвавшись от любовника и получив в ответ немой кивок, он улыбнулся, захлопнул дверь и поспешил вернуться в теплые, почти ласковые, объятия. Микк, поспешно притянув Букмэна к себе, сжал руками его ягодицы, между делом трясь бедром о его пах.
- Ты как с цепи сорвался. – Сквозь поцелуи пролепетал парень, вцепившись в плечи любовника руками, совсем не заботясь об испорченном внешнем виде бизнесмена и о его, в будущем, измятом костюме, лишь больше подставляясь под поцелуи и немного грубые ласки. Тики, прильнув к оголенному участку шеи, оставив свою метку в виде засоса, подхватил парня на руки, и когда тот, обвил его торс ногами, направился в маленькую комнатушку – пристанище рыжего любителя книг.
Лави любил свою маленькую квартирку, доставшуюся ему в наследство от родителей, что давно канули в лету, и не готов был ее на что-либо променять. Он чувствовал себя здесь защищенным и счастливым. Когда в его жизни появился Тики, что сразу же предложил ему перебраться к себе, он отказался, не желая менять уют своей книжной квартирки на большие площади пенхаусов или квартир элитных многоэтажек. Ему всегда хватало его комнатки заваленной книгами, что за неимением полок складывались прямо на пол высокими ровными, а иногда не очень устойчивыми, стопами, образуя небольшой проход к кровати, единственной здесь мебели. Лави очень любил книги, и не мог себе представить, что когда-нибудь решится заменить бумажные носители электронными. Его квартирка, где жили книги, всегда пахла пылью и солнцем. Единственным не тронутым книгами местом была ванная комната, ведь даже кухня не избежала участи, но там обитали не книги, а стены ее были увешаны картами, на которые парень, во время изучения истории, выносил все боевые действия или отметки о торговых отношениях. Тики всегда смотрел на эти маршруты, иронично отмечая, что пора бы повесить одну карту и для его подвигов, пока не вошедших в историю.
Уже лёжа в кровати, и накручивая пальцами темные локоны любовника, пристроившего голову у него на груди, Лави удрученно рассматривал книжный беспорядок, что учинил Микк, пока нес его в постель. На отговорки типа: «все равно тут ничего не разберешь», парень не обращал никакого внимания, ведь он то знал принцип, по которому книга лежала в той или иной стопке, и если ее и приходилось переложить в другую, то лишь по причине того, что значащаяся в ней информация имела большую ценность в той области, в которую, в последствии, была перенесена. От мыслей о систематизации и упорядочивании книг его отвлек Микк, что недовольно пыхтел, пытаясь сдуть волосы, что в процессе размышлений, Лави зачесал ему на лицо. Тут же, поправив мешающиеся Тики волосы, Лави возвел глаза к, пестрящему разноцветными бумажными журавликами, что когда-то подвесил туда Уолкер, потолку: А ведь ты задумал что-то не хорошее. Пусть даже это так, но больше меня в этой ситуации смущает то, что ты не намерен ставить в известность Аллена.
- Потому что ему об этом знать не стоит. – Спокойно отозвался Микк. - Это не пойдет никому из нас на пользу.
- А последствия. Кому на пользу будут они? - Лави взъерошил Тики волосы, стараясь не задумываться о последствиях действий своего любовника, так как повлиять на его решения у него, как бы он ни старался, не выходило. Микк очень рьяно и крепко уцепился за идею запихать Уолкера в шоу-бизнес, но тот в свою очередь, был против любого направленного в его сторону жеста с целью узнать о нем больше, или, как бы он сказал, выпотрошить перед всем миром.
*
- Я дома. – С легким щелчком закрыв дверь, девушка, прислушавшись, поставила сумку на пол, но в квартире было тихо. Скинув с ног плетеные босоножки, она поставила их к стене и прошла в комнату. Быстро переодевшись в домашнюю одежду, она заколола волосы, по обе стороны от лица, продолговатыми заколками и, прихватив со стола карандаш и скетчбук, направилась на кухню. Чайник был холодным, в холодильнике по-прежнему стояли затянутые пищевой пленкой бутерброды, что она оставила соседке. Все было так же, как и когда она уходила на работу, а это означало, что ее подруга еще не вернулась с ночной смены, которая, по всей видимости, уже переросла в рабочие сутки. Такое случалось и не редко. Девушка работала медсестрой в одной из клиник в соседнем районе и периодически, когда там не хватало рук, она задерживалась, считая это своим долгом.
Налив себе сока, и попутно зацепив миску с овощным салатом, она уселась на стул, откинувшись о его спинку и открыв блокнот, закусила кончик карандаша, какое-то время, вглядываясь в пока еще чистый бумажный лист. Сама она руководила кружком рисования в местной школе, что находилась буквально в паре остановок от дома. И, сейчас она была решительно настроена, проработать задание для старшей группы, что должна посетить занятие завтра. Отправив ложку салата в рот, она сделала первые штрихи, определив тему занятия - портрет. Увлекшись наброском, она как-то отстраненно заметила, что входная дверь отворилась, и до нее донеслось звонкое «я дома», на что она на автомате ответила: С возвращением.
Рисовать, наверное, как считала она сама, было ее способом выплеснуть накопившиеся внутри эмоции, стресс. Бумага стерпит все, а вот люди не столь сдержанны. Именно поэтому, хоть она и не избегала, а даже любила, общение с людьми, свои личные переживания предпочитала делить с вшитой в скетчбук стопкой листов. Откуда взялась эта ее любовь к рисованию, она, надо признать, упомнить не могла.
Грифель касался бумаги, оставляя на нем четкие, слабые, размашистые, а порой и едва заметные, словно тень, линии, и уже спустя несколько минут стал вырисовываться четкий образ. Тонкие брови, сдвинутые к переносице, решительные и полные недовольства глаза, аккуратный нос, сомкнутые губы. Несколько легких штрихов обрамили красивое лицо волосами, на глаза упала челка.
Подошедшая к ней со спины девушка, заглянув ей через плечо, тихо, отчего она вздрогнула, произнесла: Это кто?
- Лина, не пугай меня! – Она обернулась к девушке и, взглянув в ее улыбающиеся фиалковые глаза, ответила. – Наверное, я его люблю. – После столь неуверенного ответа она вновь перевела взгляд на рисунок, на который продолжала смотреть Лина, чтобы убедиться в своих словах. Красивые, но холодные, глаза даже не смотрели в ее сторону. Отчего-то сердце болезненно сжалось и промелькнувшая в голове мысль – все, как и всегда – очень удивила ее саму. Кто был этот человек, изображенный карандашом на листе ее скетчбука, она не знала, но была уверена, что любит его. Всем своим сердцем, всей душой. Он часто ей снился. А на утро, едва открыв глаза, она тут же принималась зарисовывать увиденное. Ее прикроватный скетчбук был посвящен этому человеку, он хранил в себе все его эмоции, что она хотела бы увидеть наяву. Но вот только, где его искать, и кто он такой, она не знала, поэтому-то все, что ей оставалось, это встречать его в своих снах.
- Красивый. – Слово, прозвучавшее у самого уха, выдернуло ее из размышлений. И она, еще какое-то мгновение, продолжая вглядываться в отстраненные глаза, кивнула. После этого Лина склонила голову в бок и тут же, уже что-то мурлыча себе под нос, шмыгнула к холодильнику, достав оттуда уже початый тетра пак сока. – Правда я таких ни разу не встречала. – Она улыбнулась и сделала большой глоток напитка, не утруждая себя в пользовании стаканом.
- Ты сегодня поздно. Опять не хватало рук? – Желая сменить тему, девушка, отложив в сторону свое занятие, придвинула к себе миску с салатом и вооружилась ложкой.
- Да, не без этого. – Лина сощурилась и, искривив губы в лукавой улыбке, выхватила у девушки из рук ложку и, зачерпнув ей салата, отправила в рот.
Переполненная возмущением девушка пыталась что-то возразить, но только, подобно рыбе, глотала воздух. Но тут же, взяв себя в руки, тоном, подобающим преподавателю, заявила: Линали Ли, вы слишком усердствуете!
- Нет, нет. Это Арума сегодня не в настроении. – Линали в раз стала серьезной. Она опустилась перед девушкой на корточки и, положив руки ей на колени, посмотрела на нее снизу вверх. – Что тебе снится? Ты часто плачешь во сне.
Арума даже не удивилась подобному заявлению Линали, а лишь в ответ на ее слова помотала головой из стороны в сторону: В такие дни я не помню, что мне снилось. Я открываю глаза… и пустота. Остается только чувство тревоги. – Заглянув девушке в глаза, она улыбнулась. – Но сейчас, после того, как Линали со мной поговорила, мне стало намного лучше. Так что… - Договаривать она не стала, просто выхватила ложку из рук Ли, возвращая ее себе. Линали улыбнулась и опустила голову на ее колени.
- Ну да, мне тоже становится легче после того, как я поговорю с Арумой. – На что-то большее она все равно не рассчитывала, прекрасно осознавая, что пока девушка, делящая с ней одну жилую площадь, сама не решит ей все рассказать, выведать ей ничего не удастся.
*
Подкрутив настройки, а именно подкорректировав выдержку, девушка, тяжело вздохнув, опустилась на деревянную скамью, облокотившись о ее спинку. Фотоаппарат опустился на колени. После проливного дождя, что шел всю ночь напролет, небо было грузным и затянутым. Не смотря на то, что день был в самом разгаре, из-за пасмурной погоды, создавалось впечатление, что уже вечереет. Глядя на лениво ползущие облака, она, в очередной раз, вздохнула и запрокинула голову назад. Черные короткие волосы растрепались и девушка, пару раз моргнув, закрыла глаза. Слабый ветерок настойчиво трепал кроны, от чего деревья шумели листвой. Этот звук был мелодичным и каким-то успокаивающим. Невольно, ее в голове, скользнула мысль, что Аллену это непременно бы понравилось. Отчего-то этого парня притягивала музыка, что никак нельзя было сказать об окружающих его людях. Она всегда это замечала, и от этого ей становилось грустно. И дело даже, наверное, не в том, что она никак не могла добиться его внимания, в той мере, в которой ей хотелось, а в том, что вел он так себя абсолютно со всеми. Она всегда видела его улыбающимся, но в этой улыбке чувствовалась какая-то пустота, словно она была механической, бесчувственной. Он всегда ведет себя непринужденно и дружелюбно, но когда она пытается дотянуться до него, ее руки словно проходят мимо, сквозь него, будто это тело простая голограмма. А ведь ей, по сути, просто хочет быть с ним рядом, ощущать его тепло, и пусть всего лишь в качестве не кровной, но родственницы, и даже не девушки, которая его любит, и не отказывается от своих чувств.
Подавив возглас отчаяния, она открыла глаза. По небу, уносимый ветром, летел воздушный шар. Красный, словно сигнальный фонарь, возвещающий то ли о беде, то ли о надежде. Она взяла фотоаппарат и, взглянув в видоискатель, отрегулировала резкость. Слабый щелчок и жк экран отобразил новый кадр: на фоне серого, тяжелого неба, парит воздушный маяк, устремленный во взбитые, грязные облака.
*
Вечер залил комнату тусклыми отсветами заката, проникающими через настежь открытое окно. Тишина, наполнявшая дом, говорила об отсутствии хозяина, но комната, все еще сохраняла намек на недавнее присутствие. Теплый ветерок, наполненный ароматами цветов, кокетливо теребил нотные листы, что примостились на краю письменного стола. Какое-то время, смещенный потоками воздуха, карандаш, стойко балансировал на краю стола, но в результате, очередной порыв ветра сделал свое дело, и карандаш упал на пол, ломая от удара заточенный грифель. Набирающий силу ветер, вновь ворвался в комнату, сдувая, следом за карандашом, стопку листов. Пикируя, один из исписанных листов слетел в выдвинутый ящик письменного стола, скрывая собой газетную вырезку. Мысли, нашедшие выход на нотной бумаге, долго терзали хозяина этой обители.
Как часто возвращаемся в чужое?
Забытое, далёкое, но наше?
Когда-то было рядом и родное
А взгляд назад - немного страшно даже
Когда огонь горит, безудержно томящий
Когда лишь тушью лица на эскизе
И образ тот совсем ненастоящий
Спешит растаять пеной в белом бризе
Назад спешит, на волю рвётся сердце
Пытается себя же обмануть
От прошлого не скрыться и не деться
В нём можно захлебнуться, утонуть
Зачем искать рубец застывшей раны?
Стараться ковырять до гнойной нити
Простить судьбе за все её изъяны
За прошлое, за память и за крики.*
Примечание:
Оби – несколько различных типов японских поясов, носимых как мужчинами, так и женщинами поверх кимоно и кэйкоги. Один из типов оби используется для занятия боевыми искусствами.( japankimono.ru/amega/k-obimen/pic/obi-gray1.jpg )
Сейдза– поза сидения на коленях («по-японски»). Является традиционным японским способом сидения на полу.( longsword.ru/wp-content/uploads/2013/04/ctqlpf.... )
Чибури – Очищение клинка, стряхивание крови.
Сая – ножны.
Татэ-хидза–«положение с поднятым коленом» - поза сидения на коленях, как сейдза, но когда одно колено поднято. (www.fehto.ru/sites/default/files/pobeda-304.png )
Ното – Возврат меча в саю.
Кэса - запах на кэйкоги. (www.kendo-saratov.ru/wp-content/uploads/2010/04... )
! - Автор стихотворения - Sai Tay.
Автор: Kawaakari Tsukiko
Фендом: D. Gray-man
Жанр: Слэш (яой), Повседневность, AU, Songfic, Эксперимент, Стихи, ER (Established Relationship)
Рейтинг: R
Персонажи: Канда Юу, Аллен Уолкер, Лави, Тики Микк, Линали Ли, Комуи Ли, Роад Камелот, ну и еще те, кто попадет под руку
Статус: в процессе написания
Размер: миди
Размещение: строго запрещено
Дисклеймер: все позаимствовано
Предупреждение: OOC, Нецензурная лексика
От автора: Автором недо-стихотворения присутствующего в описании фика, являюсь, как ни странно, я, но не без помощи Anice Rhine. Так же, Anice Rhine и Sai Tay, авторы всех присутствующих в фике, имеющих рифму, текстов.
ER (Established Relationship) - только касаемо пейринга Тики/Лави
Саммари: Разными дорогами нас вела судьба,
Виновата, что столкнулись, ее ворожба.
Хочется мне верить: здесь ошибок нет,
Это не издевка глянцевых газет.
Только вот во взгляде синих темных глаз
Я читаю твой для судьбы отказ.
Разными дорогами снова мы идем,
Думаю, когда-нибудь, мы пойдем вдвоем.
Навигация по главам:
Ifootlocker-bad-thoughts.diary.ru/p175408323.htm
IIfootlocker-bad-thoughts.diary.ru/p176830542.htm
IIIfootlocker-bad-thoughts.diary.ru/p177583308.htm
IV
Значился рассвет. Первые лучи восходящего солнца игриво блуждали по зеленым газонам, обходили дома, перебираясь с одной крыши на другую, скользили по глади озер, задиристо и робко касались не спящих, а пробравшись в дворик с цветущими глициниями, и вовсе, обосновались там. Утренний, еще совсем легкий, ветерок, путался в листве, тихо шепча ею и разнося приятный аромат цветов по округе.
Глубоко, размеренно вдохнув, и так же размеренно, после небольшой задержки, выдохнув, парень открыл глаза. Взяв, лежащий по правую сторону от себя, меч, на вытянутой руке, горизонтально, он выставил его перед собой, после, в таком же положении опустил его на землю. Вытянув левую руку вперед, и коснувшись ее пальцами земли, по центру меча, что теперь лежал перед ним, он следом подставил туда же правую руку и склонился, касаясь локтями земли по обе стороны от своих колен. Во время поклона, туго затянутые в высокий хвост волосы, рассыпавшись прядями, соскользнули со спины, тоже, следом, касаясь земли. Никак на это не отреагировав, он вернул правую руку к себе на колено, возвращаясь в сидячее положение, и проделывая то же самое с левой рукой. Продолжая смотреть вперед, он взял в руки катану, и, не переводя на нее взгляда, заправил за оби*.
Поднимаясь из сейдза*, ощущая агрессию сидящего напротив, мнимого, противника, с выпадом правой ноги вперед, он наносит по горизонтали режущий удар, но противник уклонился, ранение не смертельно, и после отступает. На что он, делая с шагом выпад вперед, заносит меч, и совершает режущий удар по вертикали, добивая. Одновременно он касается коленом земли и делает чибури*, смахивая кровь с меча и вкладывая его в саю*, садится в татэ-хидза*. Но совершить посадку он не успевает, так как к нему приближается новый противник. И он, тут же, вынимает меч из саи, уводит левую ногу назад, совершая горизонтальный рез, после, подтянув левую ногу до правой стопы, наносит режущий удар сверху вниз. Чибури. Ното*, одновременно с посадкой на одно колено. Поворот головы налево, замечая приближение еще одного противника. Вынимая меч, он останавливает направленный на него клинок, и, удерживая его на вытянутой руке, уходит из-под меча, следом нанося разящий удар…
Его танец смертелен, движения точны, но при этом не лишены плавности. Он грациозен, но окажись на поле сражения, мог бы стать худшим врагом.
- Юу, - звонкий девичий голос нарушил утреннюю тишину и, бесцеремонно хлопнув дверью, покидая дом, в сад вышла сама нарушительница спокойствия. - Юу, сколько можно меня игнорировать?
Но ответом девушку так никто и не удостоил. Осмотревшись по сторонам, и никого не обнаружив, она обогнула дом, чудом миновав встречу с мечом, кончик которого остановился в нескольких миллиметрах от ее носа. Опешив от такого приветствия, она, подавившись собственными словами, что намерена была озвучить, округлившимися от удивления глазами, смотрела на парня. Он, не смотря на неожиданное появление девушки, так и не удостоил ее вниманием, развернулся, атакуя противника, что в реальном сражении, мог бы находиться за его спиной.
Совладав с собой, от злости сжимая руки в кулаки, она раздосадовано топнула: Юу, я твоя сестра, а получаю меньше внимания, нежели эта железяка!
Пара шагов на встречу, извлечение меча и рез по диагонали, снизу вверх, что пришелся бы по линии кэса*, следом поворот меча и повторный рез по той же траектории, но в обратном направлении. Меч вновь рассек воздух, едва не касаясь девушки. Чибури. Ното. Парень опустился в сейдза, по-прежнему игнорируя происходящее вокруг. Он извлек меч из-за оби и поставил его вертикально по правую сторону от себя, после придав ему горизонтальное положение. Поклон, как и в начале тренировки, взяв меч, он вновь вернул ему вертикальное положение, но, уже поставив его перед собой, произвел очищение, проводя левой рукой от середины саи, вниз, не касаясь земли. Переложив меч в левую руку, и приложив ее к оби, поднялся, после поклонившись.
Завершив ритуал по окончании тренировки, он повернулся к девушке: Я слушаю.
- Ты, - девушка еле сдерживала себя, чтобы не накинуться на брата с кулаками, - да сколько можно? – Она стиснула зубы, и сделала пару шагов, дабы оказаться ближе к парню. – Я чувствую себя пустым местом. Я ровно, что призрак!
- Ты закончила? – Смерив ее равнодушным взглядом, Канда развязал оби.
- Нет! – Она сделала еще один шаг, теперь их разделало каких-то сантиметров десять расстояния, и пристально посмотрела ему в глаза. Тут же разворачиваясь и направляясь в дом. – Какой же дурой я была. Да нет, осталась. И зачем я навязалась тебе, жила бы в свое удовольствие с Тидоллом, нашим названным папочкой, но нет, брат же дороже. Дура. – Настойчиво продолжая себя ругать, за когда-то принятое решение, не оборачиваясь, она вошла в дом и закрыла за собой дверь, но, спустя несколько секунд, выглянула, намереваясь что-то сказать. Тут же, передумав, вновь скрылась в доме, вскоре опять высунувшись из-за двери. – Я преувеличиваю, да? - Парень, наблюдавший за всем этим со стороны, молча кивнул. – И правда. – Согласилась она. – Я, вообще, хотела спросить, ты меня в центр отвезешь?
- Нет. – Так же равнодушно, не проявляя излишних эмоции, отозвался Юу.
- Ага. – Девушка кивнула. – Так и думала. – Она вновь посмотрела на брата, задержав взгляд на мече. – А я сегодня по делам в центр еду, поздно буду. – Получив в ответ слабый кивок, она скрылась в доме.
Открыв глаза, парень что-то раздраженно прошипев, поднялся на ноги. За окном, уже не первый час, разрывая ночную тишину, лил дождь. И уже, который час к ряду, он не мог уснуть. Сегодняшняя бессонная ночь давалась ему особенно тяжело, так как от навязчивых мыслей забивающих его голову не удавалось избавиться даже посредством медитации. Обычно, стоило ему, принять позу для медитации и прикрыть глаза, размеренно дыша, он тут же абстрагировался от окружающего его мира. Но не сегодня. Подойдя к окну, он открыл его настежь, впуская в дом запахи дождя, сырой древесины, земли и слабый аромат глициний. Вдохнув свежий воздух, и вместе с ним словно выдыхая напряжение, он вновь прикрыл глаза, но картины, не столь далекого прошлого, по-прежнему настойчиво врывались в его память. В этот день, три года назад, она так и не вернулась домой. Алма, что приходилась ему сестрой и как и он приемным ребенком Тидоллу, исчезла. Он выдвинул нижний ящик стола, что был, можно сказать, пуст, за исключением единственной газетной вырезки, что являлась уже долгое время его содержимым. Некролог, датированный тремя днями позже. Текст статьи не представлял для него никакой ценности и не вызывал интереса, так как детально описывал девушку, покинувшую этот дом. Вниманием овладевали лишь фотографии, что опровергали каждое написанное слово.
*
Аллен, сидя на полу, в очередной раз расправил перед собой, некогда сложенный вдвое, нотный лист, неровные края которого говорили о том, что он был вырван из тетради. Еще,казалось бы, совсем недавно, а уже минуло несколько часов, он, в предвкушении, теребил в руках вверенный ему текст со слегка выцветшими чернилами, и считал секунды до того, как Лави покинет его квартиру, чтобы остаться одному, и насладиться этим моментом первой встречи и дальнейшего знакомства. Когда дверь за другом закрылась, Аллен, стоя там же, где и в момент прощания с Букмэном, чтобы не терять драгоценные секунды развернул лист, взглянув на практически ровные строки текста с тут же внесенными поправками и имеющимися на полях сносками об особенностях исполнения, прислонив бумагу к стене, и проведя по ней пару раз, пытаясь разгладить, сделал глубокий вдох и, выдохнув, позволил себе прочесть доверенное ему творение. Прочитав все на один раз, он, сползя по стене на пол, вновь вернулся к первой строчке, читая все с начала, попутно накладывая на слова ноты.Так он просидел довольно долго, снова и снова перечитывая текст и накладывая его на ноты, что полноценной композицией звучали у него в голове. Прочтенные строки завораживали и не отпускали его, их хотелось не просто петь, с ними хотелось жить.
И вот, решив, что до записи в студии, что Тики назначил уже на завтра, он должен первый услышать ее в звуковом сопровождении, Аллен, поднялся с пола и подошел к роялю, что дядиными усилиями занял свое место в этой квартире. Подняв крышку, оголяя ряд черно-белых клавиш, легким касанием, он заставил зазвучать первые ноты, те, с которых эта песня оживет.
Он потерял счет времени, а когда опомнился, за окном близился рассвет. Не придав этому значения, он лег на пол, раскинув руки в стороны и уткнувшись взглядом в синий потолок, испещренный мелкими яркими лампочками, разглядывая выложенные из них созвездия, он тихонечко напевал себе приворожившие его стоки. Спустя некоторое время, он уснул.
*
Лави отворил дверь, впуская в квартиру раннего гостя. Тот, поспешив войти, без слов приветствия, впился в его губы поцелуем.
- Может, закроем дверь? – Оторвавшись от любовника и получив в ответ немой кивок, он улыбнулся, захлопнул дверь и поспешил вернуться в теплые, почти ласковые, объятия. Микк, поспешно притянув Букмэна к себе, сжал руками его ягодицы, между делом трясь бедром о его пах.
- Ты как с цепи сорвался. – Сквозь поцелуи пролепетал парень, вцепившись в плечи любовника руками, совсем не заботясь об испорченном внешнем виде бизнесмена и о его, в будущем, измятом костюме, лишь больше подставляясь под поцелуи и немного грубые ласки. Тики, прильнув к оголенному участку шеи, оставив свою метку в виде засоса, подхватил парня на руки, и когда тот, обвил его торс ногами, направился в маленькую комнатушку – пристанище рыжего любителя книг.
Лави любил свою маленькую квартирку, доставшуюся ему в наследство от родителей, что давно канули в лету, и не готов был ее на что-либо променять. Он чувствовал себя здесь защищенным и счастливым. Когда в его жизни появился Тики, что сразу же предложил ему перебраться к себе, он отказался, не желая менять уют своей книжной квартирки на большие площади пенхаусов или квартир элитных многоэтажек. Ему всегда хватало его комнатки заваленной книгами, что за неимением полок складывались прямо на пол высокими ровными, а иногда не очень устойчивыми, стопами, образуя небольшой проход к кровати, единственной здесь мебели. Лави очень любил книги, и не мог себе представить, что когда-нибудь решится заменить бумажные носители электронными. Его квартирка, где жили книги, всегда пахла пылью и солнцем. Единственным не тронутым книгами местом была ванная комната, ведь даже кухня не избежала участи, но там обитали не книги, а стены ее были увешаны картами, на которые парень, во время изучения истории, выносил все боевые действия или отметки о торговых отношениях. Тики всегда смотрел на эти маршруты, иронично отмечая, что пора бы повесить одну карту и для его подвигов, пока не вошедших в историю.
Уже лёжа в кровати, и накручивая пальцами темные локоны любовника, пристроившего голову у него на груди, Лави удрученно рассматривал книжный беспорядок, что учинил Микк, пока нес его в постель. На отговорки типа: «все равно тут ничего не разберешь», парень не обращал никакого внимания, ведь он то знал принцип, по которому книга лежала в той или иной стопке, и если ее и приходилось переложить в другую, то лишь по причине того, что значащаяся в ней информация имела большую ценность в той области, в которую, в последствии, была перенесена. От мыслей о систематизации и упорядочивании книг его отвлек Микк, что недовольно пыхтел, пытаясь сдуть волосы, что в процессе размышлений, Лави зачесал ему на лицо. Тут же, поправив мешающиеся Тики волосы, Лави возвел глаза к, пестрящему разноцветными бумажными журавликами, что когда-то подвесил туда Уолкер, потолку: А ведь ты задумал что-то не хорошее. Пусть даже это так, но больше меня в этой ситуации смущает то, что ты не намерен ставить в известность Аллена.
- Потому что ему об этом знать не стоит. – Спокойно отозвался Микк. - Это не пойдет никому из нас на пользу.
- А последствия. Кому на пользу будут они? - Лави взъерошил Тики волосы, стараясь не задумываться о последствиях действий своего любовника, так как повлиять на его решения у него, как бы он ни старался, не выходило. Микк очень рьяно и крепко уцепился за идею запихать Уолкера в шоу-бизнес, но тот в свою очередь, был против любого направленного в его сторону жеста с целью узнать о нем больше, или, как бы он сказал, выпотрошить перед всем миром.
*
- Я дома. – С легким щелчком закрыв дверь, девушка, прислушавшись, поставила сумку на пол, но в квартире было тихо. Скинув с ног плетеные босоножки, она поставила их к стене и прошла в комнату. Быстро переодевшись в домашнюю одежду, она заколола волосы, по обе стороны от лица, продолговатыми заколками и, прихватив со стола карандаш и скетчбук, направилась на кухню. Чайник был холодным, в холодильнике по-прежнему стояли затянутые пищевой пленкой бутерброды, что она оставила соседке. Все было так же, как и когда она уходила на работу, а это означало, что ее подруга еще не вернулась с ночной смены, которая, по всей видимости, уже переросла в рабочие сутки. Такое случалось и не редко. Девушка работала медсестрой в одной из клиник в соседнем районе и периодически, когда там не хватало рук, она задерживалась, считая это своим долгом.
Налив себе сока, и попутно зацепив миску с овощным салатом, она уселась на стул, откинувшись о его спинку и открыв блокнот, закусила кончик карандаша, какое-то время, вглядываясь в пока еще чистый бумажный лист. Сама она руководила кружком рисования в местной школе, что находилась буквально в паре остановок от дома. И, сейчас она была решительно настроена, проработать задание для старшей группы, что должна посетить занятие завтра. Отправив ложку салата в рот, она сделала первые штрихи, определив тему занятия - портрет. Увлекшись наброском, она как-то отстраненно заметила, что входная дверь отворилась, и до нее донеслось звонкое «я дома», на что она на автомате ответила: С возвращением.
Рисовать, наверное, как считала она сама, было ее способом выплеснуть накопившиеся внутри эмоции, стресс. Бумага стерпит все, а вот люди не столь сдержанны. Именно поэтому, хоть она и не избегала, а даже любила, общение с людьми, свои личные переживания предпочитала делить с вшитой в скетчбук стопкой листов. Откуда взялась эта ее любовь к рисованию, она, надо признать, упомнить не могла.
Грифель касался бумаги, оставляя на нем четкие, слабые, размашистые, а порой и едва заметные, словно тень, линии, и уже спустя несколько минут стал вырисовываться четкий образ. Тонкие брови, сдвинутые к переносице, решительные и полные недовольства глаза, аккуратный нос, сомкнутые губы. Несколько легких штрихов обрамили красивое лицо волосами, на глаза упала челка.
Подошедшая к ней со спины девушка, заглянув ей через плечо, тихо, отчего она вздрогнула, произнесла: Это кто?
- Лина, не пугай меня! – Она обернулась к девушке и, взглянув в ее улыбающиеся фиалковые глаза, ответила. – Наверное, я его люблю. – После столь неуверенного ответа она вновь перевела взгляд на рисунок, на который продолжала смотреть Лина, чтобы убедиться в своих словах. Красивые, но холодные, глаза даже не смотрели в ее сторону. Отчего-то сердце болезненно сжалось и промелькнувшая в голове мысль – все, как и всегда – очень удивила ее саму. Кто был этот человек, изображенный карандашом на листе ее скетчбука, она не знала, но была уверена, что любит его. Всем своим сердцем, всей душой. Он часто ей снился. А на утро, едва открыв глаза, она тут же принималась зарисовывать увиденное. Ее прикроватный скетчбук был посвящен этому человеку, он хранил в себе все его эмоции, что она хотела бы увидеть наяву. Но вот только, где его искать, и кто он такой, она не знала, поэтому-то все, что ей оставалось, это встречать его в своих снах.
- Красивый. – Слово, прозвучавшее у самого уха, выдернуло ее из размышлений. И она, еще какое-то мгновение, продолжая вглядываться в отстраненные глаза, кивнула. После этого Лина склонила голову в бок и тут же, уже что-то мурлыча себе под нос, шмыгнула к холодильнику, достав оттуда уже початый тетра пак сока. – Правда я таких ни разу не встречала. – Она улыбнулась и сделала большой глоток напитка, не утруждая себя в пользовании стаканом.
- Ты сегодня поздно. Опять не хватало рук? – Желая сменить тему, девушка, отложив в сторону свое занятие, придвинула к себе миску с салатом и вооружилась ложкой.
- Да, не без этого. – Лина сощурилась и, искривив губы в лукавой улыбке, выхватила у девушки из рук ложку и, зачерпнув ей салата, отправила в рот.
Переполненная возмущением девушка пыталась что-то возразить, но только, подобно рыбе, глотала воздух. Но тут же, взяв себя в руки, тоном, подобающим преподавателю, заявила: Линали Ли, вы слишком усердствуете!
- Нет, нет. Это Арума сегодня не в настроении. – Линали в раз стала серьезной. Она опустилась перед девушкой на корточки и, положив руки ей на колени, посмотрела на нее снизу вверх. – Что тебе снится? Ты часто плачешь во сне.
Арума даже не удивилась подобному заявлению Линали, а лишь в ответ на ее слова помотала головой из стороны в сторону: В такие дни я не помню, что мне снилось. Я открываю глаза… и пустота. Остается только чувство тревоги. – Заглянув девушке в глаза, она улыбнулась. – Но сейчас, после того, как Линали со мной поговорила, мне стало намного лучше. Так что… - Договаривать она не стала, просто выхватила ложку из рук Ли, возвращая ее себе. Линали улыбнулась и опустила голову на ее колени.
- Ну да, мне тоже становится легче после того, как я поговорю с Арумой. – На что-то большее она все равно не рассчитывала, прекрасно осознавая, что пока девушка, делящая с ней одну жилую площадь, сама не решит ей все рассказать, выведать ей ничего не удастся.
*
Подкрутив настройки, а именно подкорректировав выдержку, девушка, тяжело вздохнув, опустилась на деревянную скамью, облокотившись о ее спинку. Фотоаппарат опустился на колени. После проливного дождя, что шел всю ночь напролет, небо было грузным и затянутым. Не смотря на то, что день был в самом разгаре, из-за пасмурной погоды, создавалось впечатление, что уже вечереет. Глядя на лениво ползущие облака, она, в очередной раз, вздохнула и запрокинула голову назад. Черные короткие волосы растрепались и девушка, пару раз моргнув, закрыла глаза. Слабый ветерок настойчиво трепал кроны, от чего деревья шумели листвой. Этот звук был мелодичным и каким-то успокаивающим. Невольно, ее в голове, скользнула мысль, что Аллену это непременно бы понравилось. Отчего-то этого парня притягивала музыка, что никак нельзя было сказать об окружающих его людях. Она всегда это замечала, и от этого ей становилось грустно. И дело даже, наверное, не в том, что она никак не могла добиться его внимания, в той мере, в которой ей хотелось, а в том, что вел он так себя абсолютно со всеми. Она всегда видела его улыбающимся, но в этой улыбке чувствовалась какая-то пустота, словно она была механической, бесчувственной. Он всегда ведет себя непринужденно и дружелюбно, но когда она пытается дотянуться до него, ее руки словно проходят мимо, сквозь него, будто это тело простая голограмма. А ведь ей, по сути, просто хочет быть с ним рядом, ощущать его тепло, и пусть всего лишь в качестве не кровной, но родственницы, и даже не девушки, которая его любит, и не отказывается от своих чувств.
Подавив возглас отчаяния, она открыла глаза. По небу, уносимый ветром, летел воздушный шар. Красный, словно сигнальный фонарь, возвещающий то ли о беде, то ли о надежде. Она взяла фотоаппарат и, взглянув в видоискатель, отрегулировала резкость. Слабый щелчок и жк экран отобразил новый кадр: на фоне серого, тяжелого неба, парит воздушный маяк, устремленный во взбитые, грязные облака.
*
Вечер залил комнату тусклыми отсветами заката, проникающими через настежь открытое окно. Тишина, наполнявшая дом, говорила об отсутствии хозяина, но комната, все еще сохраняла намек на недавнее присутствие. Теплый ветерок, наполненный ароматами цветов, кокетливо теребил нотные листы, что примостились на краю письменного стола. Какое-то время, смещенный потоками воздуха, карандаш, стойко балансировал на краю стола, но в результате, очередной порыв ветра сделал свое дело, и карандаш упал на пол, ломая от удара заточенный грифель. Набирающий силу ветер, вновь ворвался в комнату, сдувая, следом за карандашом, стопку листов. Пикируя, один из исписанных листов слетел в выдвинутый ящик письменного стола, скрывая собой газетную вырезку. Мысли, нашедшие выход на нотной бумаге, долго терзали хозяина этой обители.
Как часто возвращаемся в чужое?
Забытое, далёкое, но наше?
Когда-то было рядом и родное
А взгляд назад - немного страшно даже
Когда огонь горит, безудержно томящий
Когда лишь тушью лица на эскизе
И образ тот совсем ненастоящий
Спешит растаять пеной в белом бризе
Назад спешит, на волю рвётся сердце
Пытается себя же обмануть
От прошлого не скрыться и не деться
В нём можно захлебнуться, утонуть
Зачем искать рубец застывшей раны?
Стараться ковырять до гнойной нити
Простить судьбе за все её изъяны
За прошлое, за память и за крики.*
Примечание:
Оби – несколько различных типов японских поясов, носимых как мужчинами, так и женщинами поверх кимоно и кэйкоги. Один из типов оби используется для занятия боевыми искусствами.( japankimono.ru/amega/k-obimen/pic/obi-gray1.jpg )
Сейдза– поза сидения на коленях («по-японски»). Является традиционным японским способом сидения на полу.( longsword.ru/wp-content/uploads/2013/04/ctqlpf.... )
Чибури – Очищение клинка, стряхивание крови.
Сая – ножны.
Татэ-хидза–«положение с поднятым коленом» - поза сидения на коленях, как сейдза, но когда одно колено поднято. (www.fehto.ru/sites/default/files/pobeda-304.png )
Ното – Возврат меча в саю.
Кэса - запах на кэйкоги. (www.kendo-saratov.ru/wp-content/uploads/2010/04... )
! - Автор стихотворения - Sai Tay.
@темы: "разными дорогами", D. Gray-man 「ディー・グレイマン」, FanFiction